Часть взлетной площадки еще затянута черно-желтой ограждающей лентой, пластик треплет ветром и дождем. Мако идет по периметру и дрожит еще сильнее. Делает шаг за шагом, слышит этот звук, похожий на треск флюгеров перед ураганом, на отчаянную борьбу птицы, запутавшейся крыльями в жестком полиэтилене, и похожий на угасающее вращение пропеллера вертолета, только последнее — не ассоциация. Они приземлились. Девушка боится поднять зонт, рассматривает стремительно собирающуюся в трещинках бетона воду, специально наступает в лужи, пытаясь найти хоть что-то отвлекающее. Да, она сама хотела. Конечно, хотела! Но это страшнее, чем в первый раз.

Когда Пентекост сказал, что привлекает бывшего пилота Бродяги, Мори запаниковала. Она предвидела такой расклад — управлять егерем третьего поколения больше некому — но новость все равно была неожиданной. Потому что девушка планировала, но планировать — одно, а воплощать свои фантазии совсем другое. Мако должна была быть там, в кабине, с ним, и в противовес этой уверенности выступала мысль "а вдруг не выйдет". Можно бесконечно убеждать себя в чем-то, но сила убеждения не работает, когда исход зависит не только от тебя. Слишком много посторонних факторов, слишком важно разрешение маршала, слишком хрупка надежда, что они действительно окажутся совместимы на достаточном для финальной битвы уровне. Досье Райли — далеко не положительная характеристика, и Мако прочитала все файлы по несколько раз, стараясь понять, вникнуть, примерить на себя роль второго пилота, если Беккет будет первым. У него повреждена рука, значит — левая сторона. Девушка тренировалась целенаправленно, повторяя реальные битвы Бродяги на симуляторе, пробуя изменить тактику, подстроить под себя, найти компромисс с виртуальным компаньоном. И все это до встречи с настоящим.

Так и не подняв голову и край зонта, Мори услышала шаги. Кто-то спешил навстречу, и она прекрасно знала, кто. Хотелось зажмуриться, просто резко остановиться и зажмуриться, считать секунды в обратном порядке до того, как она его увидит. Мако думала, что за полгода научилась себя контролировать, остыла, успокоилась, повзрослела, но нет. Все было еще хуже, гораздо хуже, чем в первый раз, потому что теперь она знала, какой Райли настоящий, каким был шесть месяцев назад, и боялась встретить другого. Пальцы до боли сжали рукоять зонта, и девушка все же остановилась, уже без особой надежды скрыть волнение. Его ботинки, мокрые внизу штаны, испачканные на коленях, и Мори моргает в момент, когда Беккет врывается под зонт. Моргает и следующим кадром видит его глаза, и забывает дышать. Ничего не изменилось, но все иначе. Он ищет то же самое, какое-то подтверждение, а Мако борется с желанием бросить оба чертовых зонта и крепко обнять, еще крепче, чем после победы, обнять и осмотреть его лицо кончиками пальцев, чтобы зафиксировать реальность, уловить каждую новую морщинку, уколоться щетиной, пока ее не пришлось сбрить из-за дресс-кода. Он изменился, заметно изменился, и Мори словно старается заглянуть глубже, влезть ему в голову, войти в дрифт прямо здесь и сейчас, чтобы узнать все наверняка, и до невозможности боится своих желаний.

— С прибытием, мистер Беккет, — нервная попытка вежливого приветствия, совершенно нелепая. — Добро пожаловать в Шаттердом.

Она не знает, как себя вести и что говорить, никогда не знала, он все понимал и без слов, они вообще могли бы заканчивать фразы друг за друга. Но теперь все изменилось, они больше не экипаж егеря и не связаны, просто рейнджеры на службе. Что особенно забавно, Мако выше по званию и должна давать объяснения и приказы, и она может это сделать для кого угодно, хоть самому сенатору рапорт зачитает; для кого угодно, кроме Райли. Ей физически необходимо к нему прикоснуться, и мимолетная передача зонта — Мори их уже ненавидела, оба — усложняет ситуацию еще больше. На родной японский она только кивнула, неловко улыбаясь, не в силах оторвать взгляда от лица пилота. Он здесь из-за срочного сбора или потому что сам захотел? Мог ли отказаться? Конечно, мог. Хотел ли? Нужно говорить, все это говорить и спрашивать вслух, а Мако по-детски транслирует все свои эмоции взглядом, невольно дергает освободившейся рукой, то ли отмахиваясь от упавших на кисть капель, то ли в попытке поймать ладонь пилота.

Все шесть месяцев, каждый день, она размышляла о дрифте, пыталась понять. Не как конкретно работает совместимость — это Мори знала из учебников, а почему с определенными людьми результат лучше. Чаще всего в парах работают родственники, люди, которые знают друг друга всю жизнь, ведь связь частично основывается и на доверии, но с Райли получилось совершенно иначе. Мако готовила себя к тому, что должна ему подойти, чтобы отомстить за родителей, достичь цели, но на деле испытала не удовлетворение. Его, конечно, тоже, только основным было другое — смятение. Несколько дней подготовки и несколько дней после, когда нет времени проанализировать хоть малую часть и просто действуешь на эмоциях, слишком резко перешли в пустоту. Девушка помнила, что ощущала, но не могла к этому вернуться, к собственным воспоминаниям примешивались воспоминания Беккета и, хоть его уверенность и опыт помогали стабилизироваться, они же мешали понять себя. Собственное "я", вроде и осталось, но безвозвратно сместилось в "мы".

И теперь, когда Райли стоял так близко, Мако снова потерялась. Она слышала проходящих мимо военных, слышала дождь и треск ленты по правую руку, уже совсем не обижалась на звонки, оставленные без ответа. На самом деле, никогда не обижалась, было только волнение и жгучее желание понять, помочь, найти что-то эфемерное, способное сделать "хорошо" всем и сразу, и в первую очередь — пилоту. Мори могла бы бесконечно твердить, что преследует глобальные идеалы, только на первом месте все равно стояли личные интересы: сначала месть, теперь Беккет. За что цепляться, если у девушки больше ничего и не было? Она смогла найти, определить идеологию, которой хочет следовать, которой будет следовать, и эта часть ее жизни не изменится, и Мако верила, что должна помочь Райли найти его смысл. Останутся ли они близкими людьми — второстепенно, второй пилот готова пожертвовать своими чувствами ради первого, если он будет в порядке. Осталось понять, какой порядок нужен.

— Все объяснения после осмотра базы. У нас снова есть работа, — она опять суетливо развела руками и спрятала ладонь в карман пальто. — Думаю, вечеринка будет тематической, побудем строителями.

Можно ли теперь так говорить, заденут ли его такие обязанности? Герои не нужны, когда нет опасности, но Беккет не только пилот, он может быть полезен не только в егере, Мори не сомневалась в этом, но снова не говорила вслух. У них еще будет время все обсудить, наверное, будет; у нее будет время убедить в этом и его.

— Стоит поспешить, пока не утонули.

Она отворачивается с таким трудом, что сводит шею. Если бы Мако не была на службе... все было бы совсем иначе. Хуже или лучше? Девушка вспоминает первую фразу на японском, которую услышала от Райли и понимает, что все время разговора мелко дрожала, кожа под несколькими слоями грубой одежды покрыта мурашками, а холодно не от погоды, это страх. Ее чувства совсем не изменились, они окрепли в разлуке, из импульсивных стали сильными и прочными, стабильными, только Мори до сих пор не могла дать им названия. Звук шагов рядом отзывался внутри, как биение второго сердца, а ведь так и было — он рядом; и все снова встало на свои места. Пусть обстановка изменилась, пусть они на полупустой базе, а не в Гонг Конге, где постоянно что-то происходит, да хоть в пустыне или посреди океана, не было разницы. Девушка покосилась на плечо пилота, но выше взгляд поднять не решилась. Он тоже взволнован? Это она ощутила или переняла? Насколько по-новому им придется сосуществовать?